Книга Один шанс из тысячи [СИ] - Владимир Анатольевич Тимофеев

А ещё надо не только огород, но и сад завести. Позавчера бродил в дальней роще и обнаружил пару деревьев с плодами. На вид, нечто среднее между рябиной и терном. Заметил, что их птицы клюют, хотя и без «фанатизма». Ну, а раз птицам можно, то и людям не грех. Значит, съедобные. Попробовал, в общем. Вкус, честно сказать, не ахти. Вязкий, кислый, слегка горьковатый. Впрочем, возможно, что это не больше, чем привередливость. Привык, понимаешь, к мандаринам на Новый Год и персикам с абрикосами, так теперь нос ворочу от любой дички — невкусно, мол. Ага. «Жить захочешь, не так раскорячишься», как говорили в каком-то фильме. А применительно к моему нынешнему состоянию это может звучать примерно как «С голодухи-то что угодно сожрешь, еще и добавки попросишь».

В общем, пересажу-ка я эти деревья поближе к дому, а там посмотрим. В Мичурина попробуем поиграться, новые сорта выводить. Яблосливы, грушикосы и разные прочие фейхоа с маракуями… Смешно, конечно, но, с другой стороны, до чего же хочется не каких-то там фруктов заморских, а самой обыкновенной каши. Перловой, овсяной, гречневой. А ещё хлебушка. Ржаного. А сверху селедочки. И под рюмашку… Мечты, мечты… Сделаю я их былью, не сделаю… кто знает…' (из дневника А. Н. Трифонова)

Афганистан. Аэропорт Джелалабад (3.10.2018 г.)

Зависший над полосой вертолёт раскачивало из стороны в сторону. Сильный боковой ветер и близость строений не давали ему занять устойчивое положение и ровно опуститься на землю. Эвакуацию приходилось производить с помощью тросов и спасательных приспособлений.

— Раненых! Первыми — раненых!

Закрепленные на стропах носилки медленно поползли вверх.

Штатное РПУ замигало огоньком вызова. Звукового сигнала в шуме вертолетных винтов не было слышно.

Отбежав от зоны погрузки шагов на тридцать, Робертсон включил «дуплекс».

— Чарли один, ответь четвертому. Чарли один… — зазвучало в наушниках.

— Я Чарли один! Грэг, что там у вас?

— У меня двое раненых. Боезапас на исходе.

— Сколько еще продержишься?

— Десять минут, не больше.

— Грэг, постарайся пятнадцать. Потом отходи в зону три, там Эшли с командой. Он вас прикроет.

— Понял. Постараюсь пятнадцать.

— Роджер…

Бой длился уже шесть часов. Части афганской армии, прикрывающие аэропорт с севера и северо-запада, «испарились» практически сразу, словно их тут и не было. Опытные спецы из ЧВК «Академи» ушли два с половиной часа назад, с последним наземным конвоем. Периметр авиабазы «Фенти» остались держать всего шестьдесят семь бойцов роты «Чарли» второго батальона третьего парашютно-десантного полка СпН армии США.

Приказ командиру роты майору Робертсону отдавал лично генерал Миллер, командующий миротворческой миссией НАТО в Афганистане.

Эвакуация проходила стремительно и, скорее, напоминала паническое бегство, а не тщательно спланированное отступление. Решение о выводе войск приняли двадцать седьмого сентября, а уже тридцатого в Кандагаре, Шиндане и Герате не осталось ни одного иностранного солдата. Следующими натовские подразделения покидали Мазари-Шариф и Баграм. Дальше на очереди были Кабул и Джелалабад — последний оплот, последняя оперативная база…

CH-47 «Чинук» втянул тросы в кабину и резко пошел вверх и вправо. Кружащие над базой «Апачи» сделали очередной заход и, прикрывая транспортник, вдарили неуправляемыми ракетами по целям в северной части аэродрома.

Робертсон облегченно выдохнул.

Основная часть операции завершена. Персонал и тяжелораненых вывезли. Теперь надо выбираться самим.

Выскользнувший из-за ангаров десантный «Блэк Хок» пошел на снижение в сторону погрузочной зоны.

Чтобы укрыться среди бетонных строений, ему не хватило ста ярдов.

Воздух прочертили три дымных следа.

Два выстрела РПГ ушли в молоко, одна граната рванула прямо под хвостовой балкой. Лишившийся стабилизатора «Ястреб» беспорядочно завертелся, его понесло к ремонтному боксу, и через пару-другую секунд многотонная машина врезалась в стену, сминаясь, словно консервная банка. Брызнули стекла, обломки обшивки и лопастей полетели в разные стороны. Спустя мгновение прогремел взрыв. Разлившееся из баков топливо полыхнуло горячим пламенем.

И это было ещё не всё.

Второй «Блэк Хок», подлетающий с запада, со стороны заходящего солнца, попал под раздачу десять секунд спустя. Ураганный огонь нескольких крупнокалиберных пулеметов не оставил вертушке не единого шанса. Она рухнула наземь ярдах в четырехстах от края взлетно-посадочной полосы. Звено штурмовых AH-64 нападающие отогнали двумя пусками из ПЗРК, пусть и неточными, но повлиявшими на психику летунов не в лучшую сторону…

— Сэр! Верхний Браво на связи.

Радист протянул Робертсону спутниковую гарнитуру.

— Здесь Чарли один. Слушаю.

— Харви, у нас проблемы, — раздался в наушниках голос командира батальона подполковника Тэйлора. — Воздушной поддержки не будет. Паки закрыли границу.

— Дерьмо! — невольно вырвалось у майора.

— Дерьмо, — согласился комбат. — Буду пытаться уговорить их. Попробуйте продержаться до ночи.

— Алан. У меня в строю тридцать шесть человек, из них одиннадцать раненых. Боеприпасов на полчаса хорошего боя. Уйти не могу. Все пути перекрыты. Даже если пробьёмся наружу, за периметром нас перестреляют, как куропаток.

— Харви. Я всё понимаю, но сделать ничего не могу. Могу только обещать. Ночью, максимум, утром вас вытащат. Вы, главное, продержитесь.

— Я понял. Будем держаться. Роджер.

Ротный вернул гарнитуру связисту и едва слышно выругался.

Он неожиданно вспомнил, как, будучи молодым рекрутом-первогодком, смотрел фильм о событиях девяносто третьего года в столице Сомали Могадишо. Сегодня минуло ровно двадцать пять лет с той давнишней напрочь проваленной операции «Дельты».

Ситуация повторялась с пугающей точностью. Два сбитых противником «Ястреба», окруженные морем врагов спецназовцы, безуспешные попытки командования вызволить попавших в засаду бойцов, пакистанские части поблизости… Впрочем, последние сегодня не на городском стадионе в двух милях от места боя, а в двадцать раз дальше и, в отличие от девяносто третьего, приходить на помощь не собираются. Скорее, наоборот — радуются чужой неудаче и, по мере возможностей, вставляют палки в колеса…

— Всем группам. Отходим к складу четыре. Занимаем круговую оборону.

Отдав приказ, Робертсон развернулся и, ничего больше не говоря, зашагал к четырехэтажному бетонному зданию, возвышающемуся над остальными строениями этой части аэродрома.

Иллюзий майор не питал.

Он знал: до утра им не продержаться…

Боеприпасы, по факту, закончились к двадцати трем ноль ноль. После трех отбитых атак на каждого выжившего приходилось по полрожка и одной гранате.

В двадцать три десять противник выслал парламентера.

С ним говорил капитан Чандлер, командир группы четыре.

— Нам дали час, — сообщил он о результатах переговоров. — Предлагают сложить оружие, обещают не убивать. Хотят обменять на своих.

— Ты им веришь? — устало спросил ротный.

Капитан не ответил, только глаза отвёл.

Робертсон его понял. Грэг Чандлер умирать не хотел, как не хотели этого остальные.

Майор не мог никого осуждать. Желание выжить — естественное желание всякого разумного человека. Сдаться в плен в безвыходной ситуации — не позор. Так их учили. Жизнь — это высшая ценность. Глупо отдавать её просто так, непонятно за что.

Тем не менее, Робертсону было стыдно. Полгода назад он видел по CNN сюжет про русского летчика, сбитого в Сирии над провинцией Идлиб и подорвавшего гранатой себя и окруживших его бандитов. С тех пор Харви неоднократно пытался представить себя на месте этого русского. А смог бы он так же, не рассуждая, расстаться с жизнью, чтобы не попадать в плен, мстя за погибших товарищей?..

— Значит, так, Грэг. Если до полуночи помощи нам не окажут, я снимаю с себя командование ротой. Дальше каждый решает сам — выходить наружу с поднятыми руками или оставаться здесь до конца. Понятно?

— Да, сэр. Понятно…

В двенадцать ноль пять из здания начали выходить оставшиеся в живых бойцы. С поднятыми руками. Бросая оружие перед входом. Шестнадцать человек, половина раненые. Мастер-сержанта Барнса и лейтенанта Хайфилда несли на носилках.

Робертсон наблюдал за ними из-за откоса